Мы – русские! Суворов: Жизнь, слова и подвиги вели - Страница 3

...

Я лучше прусского покойного короля <Фридриха>.
Я милостью Божией баталий не проигрывал.

Он участвовал во всех набегах наших войск, а в 1760 году ходил на столицу Пруссии – Берлин, который был занят нашими войсками.

В Берлине казаки захватили красивого мальчика. Суворов увидал его и пожалел. Он взял его к себе, заботился о нем во время похода, а когда его полк был расквартирован, он расспросил мальчика, где живут его родители, и, узнав, что у него есть только мать, написал ей следующее шутливое письмо: «Любезнейшая маменька, ваш маленький сынок у меня в безопасности. Если вы захотите оставить его у меня, то он ни в чем не будет терпеть недостатка, и я буду заботиться о нем, как о собственном сыне. Если же желаете взять его к себе, то можете получить его здесь или напишите мне, куда его выслать». Обрадованная мать, сильно беспокоившаяся о своем сыне, поспешила приехать за ним. Три года провел Суворов на войне. Начальство его узнало и полюбило, ему давали под конец серьезные поручения, и Суворов всегда их лихо исполнял. Но на войне Суворов убедился в том, что наши солдаты обучены не так, как следует, и что для войны нужно обучать солдат иначе. И вот 6 апреля 1763 года тридцатитрехлетний полковник Суворов получил в командование сначала Астраханский, а потом Суздальский пехотный полк. Полк стоял недалеко от Петербурга, в Новой Ладоге. Солдаты тогда служили в полку всю свою жизнь. Молодыми рекрутами поступали они на военную службу, а уходили седыми, дряхлыми стариками. Ружья были кремневые, заряжаемые с дула. Нужно было насыпать в дуло порох, забить шомполом пулю, потом подсыпать пороху под кремень у курка, и тогда только можно было стрелять. Поэтому много стрелять было нельзя, да и пуля летела не далеко – шагов на сто, не больше. Солдат больше обучали палкой и мало толковали им, что и для чего нужно делать. При полку было много солдатских и дворянских детей, которые бродили без присмотра, ничему не обучаясь.

...

Мою тактику прусские принимают, а свою протухлую оставляют.

Живо принялся Суворов воспитывать свой полк. Он построил школу для детей, а на пустыре перед казармами развел сад. Обучать солдат он приказал толково, и сам, постоянно бывая на учениях, всегда повторял: «Первое – храбрость». Стрельба из ружей не могла быть хороша, а потому Суворов и говаривал: «Пуля – дура, штык – молодец». А больше всего он заботился, чтобы у каждого солдата своя голова была на плечах, чтобы мог он делать все с пониманием. И не любил же он, когда на его вопросы ему отвечали: «Не могу знать». «От немогузнайки – большой вред», – говаривал он. Бывало, выведет он свой полк на учения.

...

Каждый воин должен понимать свой маневр. Тайна есть только предлог, больше вредный, чем полезный. Болтун и без того будет наказан.

Начнет делать повороты, потом поводит маршировкой, поучит скорому заряжению и вдруг ударит одной частью на другую в штыки. А сам бегает, мечется. Он все видит, все знает. Он и полковник, он и ефрейтор, он сейчас заметит, где что не так, и поправит. Или начнет делать марш. «Скорее, скорее!» – кричит он солдатам. Шаг становится бойчее. «Молодцами – чудо-богатыри! А ну, хватите-ка песню!» С веселою песнью шибко идут солдаты. Суворов сворачивает их с дороги, идут по пашне, вот захлюпало под ногами болото, впереди река. Никто не знает, какая ее глубина. Но Суворов вошел первый в воду, и пошли за ним его суздальцы, высоко поднимая ружья над головами. Промокли насквозь. Надо согреться. «Бегом, – кричит Суворов, – вон видите монастырские стены, – там наш неприятель. На приступ! Ура!»… Громко закричали суздальцы «ура» и вихрем налетели на стены. Но стены крутые, высокие. Солдаты не знают, как на них влезть. А Суворов уже тут как тут, он первый среди них. «Подсобляй один другому – вот так», – и стен как не бывало. Сколько отмахали в этот день! Да верст шестьдесят! Пора подумать об отдыхе. Где тут отдых! Только заснули, загремел барабан, поднялась ночная тревога, ночью прошли по другой дороге домой. Устали, измучились, зато узнали, как бывает на войне, и убедились, что с Суворовым и война не страшна.

Солдаты его скоро полюбили. Он всегда был среди них. А войдет кто-нибудь к нему на квартиру и что найдет? На полу насыпано сено, на сене подушки и солдатская шинель – это постель Суворова. А ел он то же, что ели солдаты. Вставал до зари и весь день занимался. Дела было много. Нужно было и солдат обучать, и писать для них наставления. Зато не страшна была суздальцам война – они знали, как им быть на войне, знали, что бывает в походе и как надо и ноги беречь, и сухари сберегать на черный день. И не напрасно они изучили все это. Скоро настало время им показать свое суворовское обучение – Россия начала войну с поляками.

В Польше и в Турции. Взятие Туртукая

В те времена Польша еще не составляла части Русского государства, в ней был свой король, и управлялась она самостоятельно. Однако поляки были между собой не в ладах и не очень почитали своего короля. Нашлись среди них люди, которые захотели возвысить Польшу и унизить Россию, поднялась смута, и поляки напали на русские войска.

Вся Польша покрыта лесом и болотами. Через лес идут небольшие дороги. Неприятель собрался повсюду, каждая деревня, каждый густой лес скрывали в себе поляков. Чтобы разбить их, нужно было действовать быстро и решительно. А такие действия больше всего были по душе Суворову.